Утро в Нормандии - Страница 16

– А что? – Она готова была громко икнуть, впервые за неделю испытывая блаженство сытости.

– Я боюсь спугнуть свое счастье. Не знаю, что тебе предложить в продолжение вечера. У нас есть время, может, пройдемся куда нибудь?

– Можно прогуляться и по улице. Сейчас не холодно… – Голос ее сорвался.

За соседний столик садился Жан, он был один. Она вскочила, громко прочертив стулом об пол. На нее начали оглядываться. Жан тоже увидел ее. Потом Бернара.

Он тоже встал из-за стола. Минут пять они стояли, молча глядя друг на друга, интригуя публику вокруг. Потом Кейт жестом пригласила его за свой столик. Жан подошел, но садиться не стал. Теперь они возвышались над Бернаром и продолжали молчать, но уже рядом.

– Кейт, прошу тебя, не надо этих сцен. Ты ничего не добьешься.

– Бернар, познакомься, это Жан, мой бывший любовник.

– Очень рад… впрочем… – Бернар, казалось, был готов провалиться под землю.

– Чему именно ты рад?

– Я не хочу вам мешать, всего хорошего. – Бернар бросил деньги на стол и вышел из ресторана.

Жан попытался проследовать в том же направлении.

– Жан! – повелительно прокричала она на весь зал.

Он раздосадовано подошел к ней, взял под руку и потащил к двери:

– Кейт, прошу тебя, давай выйдем.

– Хорошо.

Они вышли под снег, Жан схвати ее за рукав и резко развернул к себе:

– Хватит преследовать меня, слышишь? Заведи себе другого. Что – Бернар тебе не нравится?

– Жан! Я не преследую… – От возмущения она забыла французский язык и заговорила по-английски. – Я… Мы ужинали тут! Чего ради ты приперся!

– Ты прекрасно знаешь, что это – мой любимый ресторан. И нечего сюда шляться, чтобы похвалиться новым ухажером.

– Да я… Да я… Это Барби твоя знает все твои любимые рестораны! А меня ты не удосужился просветить на этот счет!

– Ну ладно, извини. Теперь уже знаешь. Я не хочу, чтобы мы встречались в моем городе.

Кейт похолодела. Отчетливо разделяя слова, она произнесла ему в спину со всем сарказмом, на который только была способна:

– Тогда попроси мэра провести черту, чтобы поделить городскую территорию! Потому что я тоже собираюсь тут жить!

Она осталась стоять под мокрым снегом, заложив руки в карманы куртки и глядя высоко-высоко, на изливающий желтый свет фонарь. Это, чтобы слезы не вытекали. Вокруг были елки и санта-клаусы. Господи, как хочется его догнать и выпросить, вымолить, чтобы он не бросал ее…

Проведя праздники в полнейшем одиночестве, скрашенном двумя визитами Мориса, которого Кейт считала уже чуть ли не частью обстановки в квартире и больше не допускала к своему телу, она поняла, что надо действовать решительно. Интересно, где Жан останется на Новый год? Скорее всего, если требует работа, уедет в Штаты, потому что главный семейный праздник уже прошел, а Новый год можно встречать и не с родителями… И, не мешкая ни секунды, она отправилась в особняк Самбра.

– …А что вы, собственно, хотели от нас, мадемуазель? – Арлет смотрела сурово. После довольно любезного приглашения пройти, после светской беседы о рождественской погоде в Техасе и Франции, Арлет поняла, что пора переходить к делу и не церемониться.

– Чтобы вы всего лишь ответили на вопрос: где Жан?

– Зачем он вам?

– О господи, я же сказала: хочу с ним поговорить.

– Я не понимаю, о чем вы хотите говорить с ним?

Кейт опешила:

– Простите, но почему вы спрашиваете? Это наше дело. Мое и Жана.

– Ошибаетесь, моя милая. Жан рассказал мне о вашем коварстве…

– О моем ко… о чем?

– Да-да, о вашем коварстве. Вы ведь долго пытались его на себе женить?

Кейт задохнулась от обиды:

– Вы бы не говорили таких слов, пока полностью не знаете правды. Жан сам предложил мне руку и сердце. И мы даже назначали дату венчания в церкви. Да! – Кейт чувствовала приближение слез. – А потом… А потом…

– Успокойтесь, деточка. Не надо так волноваться. – Арлет мягко усадила ее обратно в кресло, из которого Кейт постоянно выпрыгивала, услышав очередную обидную вещь. Видимо, слезы уже слышались в ее голосе.

– А вы бы на моем месте не волновались? Я не знаю, что они вам наплели. Конечно, вы поверите собственному сыну, а не какой-то там… не знаю, что он говорил про меня. Но я еще раз повторяю: все было очень серьезно до последнего момента!

– Кейт, у каждого своя правда. Вы ни разу не слышали такую истину?

– Да не может тут быть никакой своей правды! Он даже не удосужился мне все объяснить. Просто бросил, и все! А потом извольте – Барби его невеста!

– Барбара очень хорошая девушка.

– С бульдожьей хваткой. Вот увидите, в каких ежовых рукавицах у этой хрупкой куколки вы все однажды окажетесь!

– Кейт, ты не должна так говорить о моей невестке.

– Она также моя бывшая подруга. Очень давняя и близкая. Уж кто, как не я, могу говорить о ней все, что думаю!

Арлет помолчала.

– В таком случае, Кейт, я не вижу больше причин принимать вас в этом доме.

– Вы меня выгоняете?

– Просто прошу не беспокоить нас больше своими визитами.

– Вы так ничего и не поняли! Ведь я говорила вам чистую правду!

– Кейт, – вкрадчиво и даже ласково сказала Арлет, – ваша правда все равно ничего не изменит. Это во-первых. А во-вторых, я настаиваю, что у каждого правда – своя. Всего хорошего, Кейт.

– Вы хотя бы можете сказать, где мне искать Жана? – не давая ей закрыть дверь, проговорила Кейт.

– Нет, моя дорогая. Он просил его не искать. Он вас не любит… И не хочет. Уходите!

Кейт отшатнулась от захлопнувшейся двери. А главное – от ее слов. Все предыдущие унижения были просто булавочным уколом по сравнению с этим. Сейчас она чувствовала, будто ее ударили обухом по голове.